Очень эмоциональны пейзажи Аркадия Александровича Рылова (1870–1939), ученика А. И. Куинджи. В картине «Зелёный шум» (1904 г.) листва, колышущаяся под порывом ветра, написана сочными размашистыми мазками, а уходящая вдаль панорама кажется такой же яркой, как и передний план, что создаёт ощущение декоративности.
Художник Абрам Ефимович Архипов (1862–1930) учился у знаменитых передвижников — В. Г. Перова и В. Д. Поленова. Его жанровым полотнам присущи и реалистическое содержание, и острая социальная направленность. Однако привлекают они не столько этим, сколько чисто живописными достоинствами. Такова картина «Прачки» (конец 90-х гг. XIX в.). Её композиция, включающая только малую часть помещения, построена совсем в духе ранних работ Эдгара Дега на ту же тему. Клубящийся пар растворяет контуры фигур и очертания лиц, а колорит, сочетающий приглушённые серые, жёлтые, коричневые и сиреневые тона, удивительно богат оттенками.
Творчество мастеров Союза русских художников при всём обаянии и высоком техническом уровне отличалось довольно сильным консерватизмом. Крепкие реалистические корни никогда не позволяли живописцам уйти в область поиска новых форм и выразительных средств. Возможно, поэтому многие члены Союза русских художников превосходно вписались в картину развития официального искусства советского периода, составив, однако, самую достойную его часть.
«Голубая роза»
В марте 1907 г. в Москве по инициативе мецената, коллекционера и художника-любителя Николая Павловича Рябушинского (1877–1951) открылась выставка группы живописцев под названием «Голубая роза». Её основные участники — Павел Кузнецов, Сергей Судейкин, Николай Сапунов, Мартирос Сарьян и другие — были выпускниками Московского училища живописи, ваяния и зодчества. В начале XX в. их объединило глубокое увлечение идеями символизма. Некоторые из них сотрудничали в московских символистских журналах «Весы» и «Золотое руно». Но самым сильным было влияние В. Э. Борисова-Мусатова. Именно отталкиваясь от его живописного стиля, молодые художники-символисты определили главную задачу своего творчества: погружение в мир тончайших, неуловимых чувств, затаённых и сложных внутренних ощущений, которые невозможно объяснить словами.
В отличие от других художественных группировок, для которых первая совместная выставка становилась началом пути, для московских символистов она оказалась итогом: вскоре после этого содружество начало распадаться. Однако стиль «Голубой розы» во многом определил дальнейшее творчество каждого из них.
Среди шестнадцати участников выставки особый интерес вызывает, несомненно, Павел Варфоломеевич Кузнецов (1878–1968). До начала 10-х гг. XX в. творчество художника было близко манере его учителя Борисова-Мусатова и французских символистов группы «Наби». Пейзажи Кузнецова 1904–1905 гг., например «Фонтан», «Утро», выдержаны в холодных тонах: серо-голубом, бледно-сиреневом. Очертания предметов расплывчаты, изображение пространства тяготеет к декоративной условности. Огромное внимание мастер уделял своеобразной передаче света, сообщающего пейзажу ощущение мягкости и одновременно чувство пронзительной грусти. В работах Кузнецова 10-х гг., особенно в так называемой «Восточной серии», уже ясно виден неповторимый творческий почерк зрелого мастера. Картина «Мираж в степи» (1912 г.) на первый взгляд предельно проста по содержанию: степь, одинокие шатры, неспешно идущие или беседующие люди, которые не замечают великолепного сияния, заполнившего небо. Картина опять решена в холодных тонах, а яркие пятна (шатры, человеческие фигуры) только подчёркивают абсолютное господство серо-голубой гаммы. Нежное свечение миража — главное, что притягивает в картине: именно он кажется подлинной реальностью, а люди и их жилища воспринимаются как мираж.
Замечательная страница в истории московского символизма — раннее творчество армянского живописца Мартироса Сергеевича Сарьяна (1880–1972). Он мог прекрасно демонстрировать тонкость ощущений и символистскую недоговорённость, как, например, в работе «Озеро фей» (1906 г.), которая построена на типичной для «Голубой розы» игре холодных тонов. Однако подлинная стихия художника — это мир Востока с его темпераментностью и обжигающей яркостью палитры. В таких картинах, как «Улица. Полдень. Константинополь» (1910 г.), «Финиковая пальма» (1911 г.), художник лепит форму сочными красками и энергичными мазками.
В работах Николая Николаевича Сапунова (1880–1912) переплетаются элементы символизма и примитивизма. Его полотно «Карусель» (1908 г.), казалось бы, типичная примитивистская «ярмарочная картинка». Однако лёгкие короткие мазки, сложные соединения чистых (т. е. не смешанных на палитре) красок заставляют вспомнить утончённую манеру французских мастеров. И это превращает балаганную сценку в символистское «видение».
Немалое значение для Сапунова имели образы ушедших эпох, что сближает его с петербургскими мастерами «Мира искусства». Такова картина «Бал» (1910 г.), воскрешающая в памяти сцену провинциального бала пушкинских времён.
Гораздо сильнее ностальгические настроения чувствуются в творчестве Сергея Юрьевича Судейкина (1882–1946). Действие картин художника, в частности работы «В парке» (1907 г.), разворачивается, как правило, в английских парках, среди густой листвы и теряющихся в ней лёгких беседок. Уединяющиеся в лодках и в аллеях парка влюблённые пары словно растворяются в нежной воздушной дымке, их крошечные фигурки становятся органичной частью природы. Рассеянный сумрачный свет придаёт этим «сценам времён сентиментализма» ощущение мечтательности и острой тоски по несбыточному.
Выставка «Голубая роза» не привела к созданию прочного художественного объединения московских символистов. Но её название позднее превратилось в метафору, определяющую основные черты их стиля: камерность, тягу к отражению тончайших ощущений, богатство и гибкость цветовой палитры, чуткое внимание к передаче света. Живопись этих художников создала особый мир мечтаний и видений, пронизанный мягкой, но хрупкой радостью, а порой столь же мягкой ностальгической грустью.
Русский музей императора Александра III основан правительством в 1895 г. Он должен был увековечить память об умершем в 1894 г. царе и в то же время дать «ясное понятие о художественном и культурном состоянии России».
Государственная казна приобрела для будущего музея Михайловский дворец — шедевр русского ампира, созданный в 1819–1825 гг. зодчим Карлом Ивановичем Росси при участии скульпторов Василия Ивановича Демут-Малиновского и Степана Степановича Пименова. В 1896–1897 гг. архитектор Василий Фёдорович Свиньин (1865–1939) переоборудовал великокняжеские апартаменты в музейные залы.
Из Царского Села сюда привезли сто картин, находившихся в личной коллекции Александра III, в том числе работы В. Л. Боровиковского, К. П. Брюллова, А. Г. Венецианова, П. А. Федотова. Из Зимнего дворца поступили «Покорение Сибири Ермаком» В. И. Сурикова, полотна В. Д. Поленова, К. А. Савицкого, из Эрмитажа — «Последний день Помпеи» К. П. Брюллова, «Девятый вал» И. К. Айвазовского, «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» И. Е. Репина, произведения скульптуры. Санкт-Петербургская академия художеств передала музею лучшие работы своих выпускников, коллекцию Музея христианских древностей и композицию из мрамора «Анна Иоанновна с арапчонком» Б. К. Растрелли. Девяносто две картины подарил князь А. Б. Лобанов-Ростовский, свыше четырёхсот рисунков и акварелей — княгиня М. К. Тенишева. Художник Н. А. Ярошенко передал свои графические работы. Русский музей был открыт 7 марта 1898 г.
К 191 7 г. фонды музея увеличились примерно вдвое — в основном за счёт пожертвований коллекционеров. При нём было создано хранилище русской церковной старины и иконописи — прообраз будущего Отдела древнерусского искусства; основаны Этнографический и Историко-бытовой отделы. (Впоследствии Этнографический отдел был преобразован в Российский этнографический музей, а на основе Историко-бытового отдела создан Отдел истории русской культуры Эрмитажа.) В 1914–1916 гг. архитектор Леонтий Николаевич Бенуа (1856–1928) пристроил к зданию ещё один выставочный корпус.
В советское время Русский музей пополнили памятники искусства, принадлежавшие царской фамилии, Академии художеств, графам Шуваловым, Строгановым, Шереметевым. Из Соловецкого, Кирилло-Белозерского, Александро-Свирского монастырей поступили замечательные памятники древнерусских мастеров. Особенно обогатилась скульптурная коллекция: в неё вошли произведения Ф. И. Шубина, Э. М. Фальконе, И. П. Мартоса, П. П. Трубецкого. Некоторые статуи из бронзы (в частности, бюст А. В. Суворова работы В. И. Демут-Малиновского) передали работники одного из литейных предприятий города, обнаружив их среди предназначенного для переплавки металла. Из Третьяковской галереи музей получил уменьшенный вариант картины А. А. Иванова «Явление Христа народу» и ряд картин передвижников. В музее также находится около четырёхсот полотен А. И. Куинджи, уникальное наследие скульптора А. С. Голубкиной, художников А. П. Остроумовой-Лебедевой и П. Н. Филонова.
Ныне Государственный Русский музей хранит более трёхсот шестнадцати тысяч экспонатов. В фондах музея находятся архивы большинства творческих организаций и многих видных художников России. В 1991–1992 гг. ему были переданы здания Михайловского (Инженерного) замка, Мраморного и Строгановского дворцов.